В раме оконной я вижу лицо.
Строгостью линий прекрасно оно.
Утром и ночью, в течение дня
Образ Вселенной глядит на меня.
В нём – небо и звёзды, зима и весна,
В нём – музыка жизни, симфония сна.
Подари мне себя, ни на год, ни на два.
На всю жизнь подари, подари навсегда.
Твой подарок ценней самых ценных даров,
Слаще мёда и блюд из запретных плодов.
Чтобы праздник святой переполнил меня,
Этот дар поднеси, пока вера жива.
Словно в засуху дождь себя дарит земле,
Долгожданною лаской пролейся во мне.
Очаруй. Опьяни сладострастной игрой
И на струнах своих мне о счастье пропой.
Чтоб услышать смогла их серебряный звон,
Чтоб поверить сумела, что это не сон.
Мне наскучили дивные СКАЗКИ ЛУНЫ.
Ясным солнечным светом мой путь озари!
Это чудо своё наяву сотвори,
Подари мне себя, навсегда подари!
«Ах, как красив заката час,
Как он томит, тревожит нас!»
Кто не был сам крылат и светел
В моленьях, в прославленьях Божества
В момент безбрежного ПРИРОДЫ торжества!
Когда неспешно в тихий вечер
Из дальних странствий возвращался
В объятья неба блудный ветер,
Кто зрелищем таким не восхищался?
Я омою ноги после длинной дороги.
Я наполню руки после долгой разлуки.
И всем телом прильну, и слезу оброню.
Всё пойму, всё прощу, задушу, воскрешу.
Все грехи замолю, от обид исцелю.
Все невзгоды и боль пополам поделю.
Я увижу глаза, в них – синее трава.
Я услышу слова, в них – острей тишина...
И на землю сойду, грёзы с век отряхну
И свой разум с душою больной примирю.
Помолчу, погрущу, настежь дверь отворю,
Про себя закричу... и смиренно уйду.
Мне говорят: «Это – «Город Запретный»,
Императорской власти достойный венец,
Сгусток бесчисленных тайн Поднебесной;
Для чужестранцев – роскошный дворец»!
Высокие стены его охраняют
И ров, что зовут «Золотая вода».
«Гармонией Высшей» чертог называют,
Покои – «Небесная чистота»!
Крыши дворцов уподоблены крыльям,
Под вечной луной их Гугун распростёр.
Словно летит над страной изобилия
Он мимо холмов и над гладью озёр.
Пурпурные здания, будто бы в ризах!
Ворота с шипами внутри и вовне.
Драконы повсюду! Лежат на карнизах,
На всех парапетах и каждой стене.
А как же милы живописные лики!
Узорная прелесть пред взором стоит.
Вижу полотна, что мастер великий,
Глаза, напрягая, извечно творит.
К царским палатам чуть слышно шагаю,
Хочется свитки потрогать рукой:
Былые события в них воскресают;
Хранят они чью-то любовь и покой.
Мнится, что в женских покоях вздыхают,
Что кто-то в прохладе томится ночной,
Где-то чужие шаги замирают…
Звук тишины нам приятней порой.
Как же не трудно в словах заблудиться,
В суетной жизни жар-птицу поймать!
Однако, не нужно второй раз родиться,
Чтоб мудрость безмолвия сердцем принять.
Мне говорят: «Это – сад «Долголетия»,
А там – сад «Спокойствия и Доброты»:
Речки, дорожки, растений соцветия,
Беседки, влекущие в царство мечты.
Возможно, здесь яблоки есть молодильные,
Силы дарящие и красоту,
Отведай, и жизнь может стать очень длинною.
Гляжу на зелёную вечно сосну!
Сосны, что башни, касаются неба;
Их пышные кроны – пристанище птиц.
По две мандаринки кругом: так и мне бы,
Не ведать разлук до последних зарниц.
Резвятся в пруду златопёрые рыбки,
Прекрасен их солнечно-алый наряд.
Любуюсь водою, от ветра чуть зыбкой,
А голову тонкий кружит аромат!
Возле беседки в сосуд собирает
Небесную влагу дракон-чародей.
Тихо над старым ручьём отдыхает
Мостик ажурный из белых камней.
Звуки и краски от века до века
В песню единую – всё здесь сплелось!
Красой благотворною взгляд человека
Спешит насладиться. Здесь так повелось!
Люди гуляют по площади древней,
Устали, зато впечатлений полны!
Жаль, что недолго была в запределье,
Под сенью прохладной лазурной волны.
На город крылатый смотрю с интересом,
Любуюсь ещё раз издалека.
Картину закрыла разлуки завеса.
Как тяжко, когда наплывает тоска…
С зелёной горы, с её самой вершины
Взираю на город, на всю благодать –
На образ, сошедший со старой картины,
И с чувством своим не могу совладать…
Тропинкою козьей сюда поднимался
Тот мастер, что память оставил о нём.
Давно ль эскалатор на кручу взобрался,
Облегчив тем самым тяжелый подъём?
Сегодня воочью любуюсь Толедо:
Алькасар по-прежнему в небе «парит»,
Свидетель расцвета, утрат и победы
Под мощными сводами тайны хранит.
У берега Тахо фигурки застыли,
В воде по колено, ведут разговор?
Беспечная рыба, запутавшись в иле,
Жемчужными бликами чертит узор.
На месте всё выглядит как-то иначе.
Не улицы, просто сплошной лабиринт!
Заблудишься разом, будь трижды ты зрячим;
Хоть нить Ариадны с собою бери!
Автобус нутро оборвал… «Всё в порядке!»:
Над сквером Сервантеса, будто завис.
Меж пышных олив его путь, по брусчатке,
По улочке тихой, теперь уже вниз!
И вот та часовня с шедевром Эль Греко!
Как много в нём света, задумчивых лиц!
В стремленье постичь беспредельное – ЭТО!
Душа, словно ветер, не знает границ.
А город стоит, где стоять ему надо,
По духу – свободный! По сути – синод.
Стучат молоточками дамаскинадо,
Испанской культурой, чаруя народ.
Гостит красота здесь полтысячи лет.
А, собственно, что в нём с тех пор изменилось?
Всё те же соборы – нет лучше примет!
Лишь в небе созвездья немного сместились…
Как сказочно красив закат!
Его рисую я глазами,
Палитру из цветных заплат,
Пытаюсь заменить словами.
Воображение кипит,
Оно в огне не знает броду.
Пока душа в томленье спит,
Мой разум празднует свободу.
Всему, что чувствую, люблю,
Ищу название и имя.
Я лунных зайчиков ловлю
Там, где прохлада освежила.
Берусь слова низать на нить,
Горстями рифм, наполнив руки,
Чтоб в брызги солнца облачить
Шопеновских мазурок звуки.
Вечерний звон и утра свет,
О, боже, что за наважденье!
Ряжу я в линию и цвет,
Гася живое ощущенье.
Но кладезь чувств не стал скудней!
Я счастье меряю строками
Всё потому, что столько дней
Тебя целую лишь словами.
Когда земля, рожая, корчится от боли,
Пренебрежительно бросаем: «Солончак»,
Но лишь увидим берега из белой соли,
Как с губ летит: «Красавец Баскунчак!»
Не бесконечно ярко-белое пространство:
В изгибах дна блестит лазурная рапа;
Висит над озером чистейшее убранство,
Пока кочуют где-то буйные ветра.
Держу в руках своих кусочек мирозданья.
Течёт мгновенье как расплавленный сапфир.
И в глубине кристалла вижу след молчанья
Того, кто смог собрать его в светящийся потир.
Луна ноктюрн играет тихо,
Сутулясь, вторит ей фонарь.
Им ветер подпевает лихо
И рукоплещет вяз – бунтарь.
А в доме бьют часы, как в детстве,
И будто требуют: «Не спи!
Гляди-гляди, в какое действо
Стена и пол вовлечены».
Картина Ночи (без багета) –
Какая пластика теней!
Но гаснет образ тьмы и света,
Чем утро ближе, тем быстрей.
А помню «Ночь» Буонарроти:
В глубокий сон погружена,
Застыв в движенье гибкой плоти…
Каким изяществом полна!
(Написано после чтения стихов средневековых
корейских поэтов)
Утро! Чуть слышно приходит рассвет:
Таинственней действа у вечности нет.
Звёздная россыпь у света в плену,
Он словно стремится постичь глубину.
Что может сравниться с игрою зарниц,
Сверчков стрекотаньем и пением птиц?!
Жизнь на земле – лишь мгновенье одно.
Но сколько в нём зим мне прожить суждено?
Мысль отгоняю, зрение, слух -
В молчанье ныряю, где сердца лишь стук…
Тени исчезли. Безлюдно кругом.
Акация смотрит в оконный проём.
Нехотя ветер колышет листву.
За книгами много часов провожу.
Жажду познания, чтоб утолить,
В искусства вникаю, а как же тут быть?
Столько сокровищ накоплено здесь!
Заветов, провидений просто не счесть.
Образов мира – глубокий родник,
Однако, так сложен искусства язык!
День на исходе. Уж близок закат:
Меряет небо свой лучший наряд.
Вечер люблю проводить на реке,
Где чайки купаются в сонной воде,
Множатся вдвое деревья, дома,
Где так незаметно живёт красота…
Гости придут! Надо мне поспешить.
Вот только бы солнце успеть проводить.
«Завтра приди!» – вслед кричу я ему.
Ну, кто теперь скажет: не так я живу?
Душа, что радуга
По эту сторону дождя.
То – я придумала тебя.
Сквозь окно в комнату
Вливается лунная ночь.
Воспоминания наполняют душу,
Сон бежит прочь.
Старое дерево кутается
В синее одеяло неба.
Отправляюсь на свиданье с тем,
Кто был, и с тем, кто не был.
Ветер-бродяга вносит
Грустную лепту свою.
Словно забытую песню,
Сына, качая, пою.
Шаги запоздалых прохожих
Выводят из забытья.
Услышать, как дверь открывают дети,
Тщетно пытаюсь я.
Гнездо покинули птицы,
Растаял их след вдалеке.
Как же давно не видались мы:
Сердце в глубокой тоске.
Красота есть великая сила!
Нужно видеть её и хранить.
А кто сможет её преумножить,
Тот и право получит любить.
Познавая, любя, очаровываясь вновь,
Я узнала истину ту:
КРАСОТА порождает ЛЮБОВЬ,
ЛЮБОВЬ же творит КРАСОТУ.
В окне своем я вижу прекрасное лицо.
Не нужно и трудиться, чтоб разглядеть его.
В любое время года то – ангел добрый мой,
Дарующий надежду, и радость, и покой.
В чертах его нет скуки, в нём не гостит хандра.
Небесной синей влагой наполнены глаза.
Как робкие веснушки расселись по щекам
Те звёзды, что по небу гуляют по ночам.
А по утрам румянцем его ласкает дом,
Напротив, что скучает под солнечным дождём.
А, если понесутся вдруг мысли-облака,
В нём веры, вдохновенья не исчерпать до дна.
Я шторы не задерну ни ночью и ни в зной,
Чтоб образ тот прекрасный не спрятать под чадрой.
Пусть сердце мне ласкает и взгляд к себе манит,
А, может быть, и мудростью однажды одарит.
Мне не жаль, что душа опустела:
Без потерь не сумела б познать,
Как стремительно жизнь оскудела,
Коли нечего сердцу терять.
Мне не жаль, что судьба разлучала
(Можно верить в неё или нет),
Что не раз начинала сначала
И давала поспешный обет.
Жаль, что верить в созвездья робела,
Что надежды сжигала дотла,
Вместе с ветром летать не умела
И на облаке спать не могла.
Где-то озеро есть заповедное,
Говорят, неземной красоты, -
Кладезь истин и счастья заветного,
Чаша полная вечной любви.
К нему путь, испещрённый сомненьями,
Одолеть не сумеет толпа:
По оврагам крутым, возвышениям
Пролегает познанья тропа.
Отыскать, чтобы счастье далёкое,
Тот источник любви колдовской,
Я спускалась в ущелье глубокое,
Даже в небе парила звездой.
Вот уж, кажется, озеро вижу я,
Птичий гомон, как будто, растёт,
Только снова и снова иллюзия
В моем сердце струну оборвёт.
И не знает душа исцеления
(Сколько можно томиться в нужде?)
Неужели испить наслаждения
Не дано ей на этой земле?
Дни давно вереницей не тянутся,
А несутся, влекомы судьбой,
Но боюсь, что тоска в них останется,
Хоть сулят мне душевный покой.
Я не верю уже в обещания:
Аромат их течёт по усам!
И с надеждою на сострадание
Обращаюсь с мольбой к небесам.
И тогда в вышине птицы видятся,
Их ночной безмятежный полёт.
Сердцем чувствую: стая приблизится
И желанную радость вдохнёт.
Счастье какое – весною проснуться
От запаха трав и под птичий трезвон
Вспомнить, как он говорил, улыбнуться,
С трепетом в сердце промолвить: то – он!
После, невиданным счастьем влекомой,
Тихо ночами молиться до слёз,
Чтобы однажды ДО БОЛИ ЗНАКОМЫЙ,
Нежность свою под окошко принёс.
Думать, а может судьбе покориться?
Горечь и жалобы, спрятав в груди,
Жить, ожидая: вот-вот постучится,
Верить, что лето ещё впереди.
Если бы знать, что всё так обернётся,
Что глубоко безответно любя,
Долгие серые будни придётся
Тешить мечтою безумной себя.
Чуда ждала я – оно не случилось...
Уж занавешены окна дождём.
Осень в прощальном огне закружилась,
Только мне грустно и холодно в нём.
Как бы с годами нас жизнь не меняла,
Сколько бы встреч нам Господь ни послал,
Ту, что его своим видом пленяла,
Он во мне так не признал.
Пусть я не справилась с ролью АНИМЫ –
Есть и другие дела на земле.
Жаль, что мой поезд, метелью гонимый,
Мчится навстречу зиме…
Я б не мечтала, может быть, о журавле,
Когда б синица у меня была в руке.
В саду сижу, как в полусне,
Пью аромат волшебной сказки.
Здесь каждый листик дорог мне,
Милы родные сердцу краски.
У ног моих зевает кот,
От солнца прячется лениво.
Кукушка песню из двух нот
Слагает где-то суетливо.
Искрится брызгами фонтан.
Кружится шмель, цветы целует.
Обнявши груши тонкий стан,
Под звуки утра плющ танцует.
Вспорхнули стайкой воробьи,
На ветвях гроздьями повисли.
Средь лета вишни зацвели,
Лаская взгляд, тревожа мысли.
Сижу в саду. Уходит сон,
И нет печальнее удела,
Чем беспрестанный слышать стон
Своей души осиротелой.
Блистать отсутствием пытаясь,
Ты хочешь мир затмить собой?
Иль АНГЕЛ БЕЗДНЫ, слишком стараясь,
Злую шутку играет с тобой?
Я сегодня проснулась в печали:
Напрасно глаза мои сказку искали.
Старый дом с потерявшею тени стеной
На меня с нескончаемой смотрит тоской.
Вчера ещё, глядя в окно, наблюдала
Как солнце далёкое где-то вставало:
Дерева ветви лучи освещали,
О рождении нового дня возвещали.
Дом всю картину заполнил собой.
Где же кружева вязь с золотой бахромой?
Где бликов и красок цветной карнавал,
Что ливень так тщетно смывал и смывал?
Куда подевалась ветвей кутерьма,
Что крышей для птиц этим летом была?
И, где теперь нити осенней росы –
Отблески света полночной луны?
Ты прости, гордый Вяз,
Их игрой в твоих голых ветвях увлеклась.
Ни в дыхании ветра, ни в безмолвье зари
Не расслышала плача и стоны твои;
Как по листьям грустишь и скучаешь,
Как томишься без их теплоты, умираешь...
Ни одна я сегодня в печали:
Капли дождя по стеклу застучали.
Там в вышине луна плыла,
А свет её в воде купался.
Ты рядом был – недосягаемым остался.
Прохладу, подарив земле,
Уходит утро, день стучится.
Цыплят рисуя на траве,
Сквозь ветви яблонь свет струится.
Опять, предавшись тишине,
Слежу за бабочкой глазами,
И мысли плавно, как во сне,
Кружатся вместе с мотыльками.
Мне видятся другие дни,
Мой дом, забытые качели,
Скамейка старая в тени,
Дождя звенящие капели.
Всё дышит миром и теплом.
Здесь жизнь моя берёт начало.
Здесь мама пела мне, потом
Моих детей уже качала.
В потоках красочных дождей
Текут событий вереницы.
При свете памятных огней
«Листаю времени страницы.
Скажу без ложной скромности
И всякого сомненья:
Мой путь к Олимпу вымощен
Камнями ПРЕТКНОВЕНЬЯ!
Мне казалось когда-то, что счастьем дано
В вихре белого танца кружиться.
Но довольно грустить, ведь цветам суждено
Лепестками в пространстве весны заблудиться…
Как чарующе плавно бегут облака,
Если в них, хоть немножко вглядеться.
И не станем грустить, если мчатся года,
Пусть беспечною ленью наполнится сердце…
Мы прощались, а в небе цвела красота,
И наш парк цветом яшмы светился.
Но не будем грустить: боль давно отлегла,
И осенним дождём мир печальный умылся…
Что стареем, уже понимаю сама:
Дух под тяжестью тела томится.
Что теперь уж грустить, коль настала зима,
И нельзя нам в то лето назад возвратиться…
Небо, дерево, крыша – окно!
Скоро утро,
Я – случайный свидетель рожденья его.
Книги, лампа, ваза, цветы.
Рядом – ты!
Я как будто плыву посреди красоты.
Нежный, любимый, родной,
Ты со мной:
Тишина наполняет меня и покой.
Тают звезды одна за другой,
Дремлет нежность, меня окутав собой.
Тихо стонут часы за стеной,
Про себя повторяю: бом, бом...
Веки снова смыкает сон,
И мне уже снится «золото на голубом».
(Единое, целое)
Уж растаяла тонкая синь покрывала,
Его ночь из невидимых нитей соткала.
Но, когда его чертит ветвей серебро,
Небо кажется ближе, с землёй заодно.
Только ветер заснул – и река задремала,
На зеркальную гладь россыпь красок упала.
От мирской суеты в воде прячется дно,
Здесь вода и земля навсегда заодно.
Перепутала степь все цвета, ароматы,
В них встречая зарю, провожая закаты.
Что цветку нужно солнце, известно давно,
Он цветёт, когда сок в нём и свет – заодно.
Так природой устроено, значит так надо,
И уводит вожак от опасности стадо.
А птенец полетит, мать подставит крыло:
Он во веки веков с ней в тот миг заодно ...
Сад цветущий и дом красотой наполняет,
Только та красота не всегда согревает.
Коли в тереме том есть пустое окно,
Разве можно сказать, что они заодно?
Уходили одни в поднебесные дали,
И в огне своих страхов другие сгорали.
Но в единой молитве всем жить суждено,
Чтоб другого любить и себя заодно.
Преследует меня чудесное виденье -
Возможно, истина, а может быть, обман.
Брожу я в поисках прекрасного творенья,
Где властвует серебряный туман.
Биеньем сердца, радостной тревогой
Заполнено пространство под «фатой»:
Как путнику не потерять дорогу,
Когда весь мир искрится красотой?
Всё, что родилось, должно умереть.
Рано ли, поздно – придёт осознание.
Только вот можно ль Её лицезреть,
Трезво, без паники, в полном молчании?
Прежде в тенётах обычных тревог
Мыслила складно, любуясь капелями,
Летом в цветах, что спешит на порог,
Осенью тихой с её акварелями…
Разом закрылась калитка моя.
Страх заметает надежды метелями –
Старость подкралась, бессильем грозя,
Прошлое в памяти брезжит новеллами.
Всё в этом мире теперь – суета!
Времени нет на пустые сомнения.
Чтоб не исчезла природы краса,
В поисках мирры ищу утешение.
Как на духу! Посреди тишины
Вдруг принимаю позицию смелую:
Словно в преддверии грядущей зимы
Серую шубку меняю на белую.
Образом Сурьи, любуясь,
Слежу за священным огнём.
Его волшебству, повинуясь,
Стою, будто, перед царём.
Сотни оттенков пылают
В воздушной палитре моей,
И в мыслях, как птица, взлетаю
Над миром житейских страстей…
Взгляд мой скользит по «картине»:
– Где ж лик тот из царства огней? –
Вот был он, и нет уж в помине.
И сердце трепещет больней.
Возгласы утренней птицы,
Порвав паутину из снов,
Заставили вновь воротиться
В реалии вечных основ.
Расцвет, красота, увяданье –
Вот сущность трёх главных начал,
Законы всего мирозданья!
Признайтесь, кто это не знал?!
Туче с горою проститься
Неспешно приходит пора.
Время - годам покориться:
Кончается чудо-игра...
Медленно в сумрак сползает
Бледное солнце судьбы,
Словно лучи собирает -
Свои непростые плоды…
Вот только на «прошлой неделе»
Повсюду цвела красота!
Как будто с картин Боттичелли
На землю спускалась Весна!
Глаза полны красок и света
И нежность во взгляде живом.
Похоже, сама Симонетта
Коснулась изящным перстом.
Её благородство и прелесть
Всегда волновали сердца,
А воздыхатели грелись
Как путники возле костра.
Ей женщины все подрожали,
С надеждой о чуде, моля;
Художники лик воспевали,
В бессмертье бросая себя.
Любая из женщин достойна
Примерить богини наряд.
Носить его мудро, спокойно,
Лет эдак сто двадцать подряд!
Однажды прекрасною дамой
На трон почитанья взойти,
В пространстве священного храма
Земные заботы найти.
А сколько раз я поднималась?!
Делами владела для рук,
Искусством всерьёз занималась,
Восторг порождая вокруг.
Знавала почёт и признанье,
Среди несравненных Плеяд
Усвоила мудрость познанья,
Где благо и радость царят.
В объятиях к богу взмывала,
Утративши зренье и слух;
В просторах Вселенной летала,
Знакомясь с явлением: «Дух».
Жаль, соколы скрылись навеки…
Исчезли в туманной дали.
Как тихие синие реки
Небесной полны красоты.
На всём протяжении жизни
Преданья пытаюсь понять
Те, что касаются тризны, –
Наследие предков принять.
Чтоб прелесть узреть в угасании,
Охочусь за музыкой дней.
Ищу красоту в созерцании
Мерцающих красных углей.
Звучит и сегодня соната,
Храня посвященья обряд.
Так хочется, чтобы девчата
Подобный носили наряд.
Им только б скорее «проснуться»
И тайны постичь о красе,
Чтоб женщиной вновь обернуться,
Подобно далёкой звезде.